Без единого выстрела[сборник] - Павел Торубаров

Без единого выстрела

​ Содержание

Станислав Лабунский, Кирилл ЕСЬКОВ, Анастасия УСАЧЁВА:

Станислав ЛАБУНСКИЙ: Нити норн

Павел ТОРУБАРОВ: Судьба

Олег/Lego_m/ МИРОНОВ: Рассвет над Бозумом, Сталкер на все времена

Никита/Шут/МИЩЕНКО: Рассказы

Яна/Spirit/САУШИНА: Второе дыхание, Сириус

Татьяна/Catmeat/КЕТЛЕР-МЯСНИЦКАЯ: Хозяйка

Эдуард/Stedman/ СТИГАНЦОВ: Сталкер, Сектант

Владислав/РыжийШухер/МАЛЫШЕВ: Последняя встреча, миниатюры

Сергей ДОЛГОВ: Побег на двоих, Принявший Зону

Роман/Москвитянин/ДЕМЕНТЬЕВ: Хроники Зоны или Похождения Бродяги

Над сборником работали:

Организатор проекта: Станислав Лабунский

Вычитка и редактирование ошибок: Яна/Spirit/САУШИНА

Дизайн: Rainbow crit

Художник: Яна/Spirit/САУШИНА

Верстка текста: Владислав/РыжийШухер/МАЛЫШЕВ

Конвертация в форматы: Владислав/РыжийШухер/МАЛЫШЕВ

Станислав ЛАБУНСКИЙ, Кирилл ЕСЬКОВ, Анастасия УСАЧЁВА

Без единого выстрела

Я сидел на берегу озера и глядел на мелкую рябь. Надо было идти дрова колоть, но и сеть без присмотра оставить нельзя. У нас с весны неприятности начались, и не видно им было конца–краю. С первой травой пришли в брошенную Покровку бродяги городские, и житья в нашем тихом уголке совсем от них не стало. Сначала их было с пяток, а сейчас уже человек тридцать. Тащат все, что плохо лежит, и что хорошо тоже. Все сараи на дрова разобрали, гадят где попало, всю деревню в помойку превратили. На вершине холма тень мелькнула. Мой единственный сосед Сеня Алкоголик бежит. У него тоже здесь бабка с дедом жили. Только он постарше меня будет, в город уже уезжал и обратно с больной печенью вернулся. Пока жив, травками спасается. В магазин он не ходит, мне список дает. Боится, что водочку

увидит — сорвется. Мне не трудно ему масло с солью купить, с тех пор как моя бабуля год назад представилась, мы с ним здесь одни остались. До асфальта восемь километров, школу я в начале лета закончил, и пойду к дороге только осенью. В Кривск поеду, в военкомат. Узнаю, нужен я Родине или можно в эстонской армии восемь месяцев отслужить. У нас, в приграничье, многие так делают.

А если экзамен по языку сдашь, могут и гражданство дать.

— Тэре, — говорю, — Сенечка, чего всполошился?

Это я с ним на эстонском языке поздоровался, для тренировки. Польский тоже немного знаю. Граница.

— Гопники из Покровки на МТС перешли, — он мне отвечает.

Вот мы с ним и приплыли. Огороды они нам потопчут, дрова разворуют и окна побьют. Управы на них нет. Для милиции это уже приграничная полоса, а для доблестных чекистов мы с Алкоголиком хуже язвы прободной. Нам здесь каждый куст знаком, неужели мы в Прибалтику не сходим? Да запросто! Поэтому не любят они нас, и защищать не будут. Поймают на границе — посадят.

— Валить их надо, как ту банду зимой, — Сенечка предлагает.

Повадились тут трое пустые дома и брошенные церкви выносить дочиста. Сейчас они в трясине с машиной лежат.

— Зарежем пятерых, остальные нас в землю втопчут, — возражаю здраво.

— Это так, только тут надо технически подойти, — улыбается мне Сенечка. — Мы, Жека, их потравим. Помнишь, одного ферзя в Лондоне полонием накормили? Вот и мы их так же. Подкинем им в подвал радиоактивных отходов, кто не сдохнет, тот навсегда по больничкам скитаться будет. Это наша земля, и пяди мы врагу не отдадим.

Родина наша загажена основательно. Мурманские лодки подводные мы сразу исключили. Там полярным днем в тундре замерзать желания не было. На Урал, к отстойнику завода «Маяк» просто далеко. А до Чернобыля на попутной машине на юг сутки–двое. Значит, мне туда дорога и лежит.

Завтра с утра на заправку и двинем. Прокачусь в честь окончания школы автостопом. Вечером мы с Сеней приступили к сборам. Оружия в доме были полные подвалы, через нас части из Прибалтики уходили, и чего только по обочинам дорог за собой не оставляли. Плюс со старой войны стволы остались, что наши, что немецкие. Однако, автомат через границу не потащишь, а от пистолета толку мало. Он для трех вещей предназначен. Безответному бойцу в морду им дать перед атакой, в салуне по пьяной лавочке пальбу устроить, и перед девчонками на танцах порисоваться, гляди, чего у меня есть. Можно еще человека на колени поставить и в затылок пальнуть. И даже не одного. Есть по нашим лесам ямки хитрые с костями человеческими. Пацаны в Камбодже мотыгами управлялись ничуть не хуже. Народу

убили немало и патроны сберегли.

Решил я в дорогу налегке идти. Куртка камуфляжная, штаны такие же, сапоги офицерские, в правый за голенище — нож армейский типа «финка», в левый — нагайка легла, там ей и место. Четыре метательных ножа на поясе, в руках посох дорожный. Пять тысяч лет люди по Европе ходят, и в руках у них палки. Моя была достойна восхищения. Продукт российской «нападалки». Многие говорят — «оборонки», это им думать лениво. Оборонялись мы за двести лет ровно два раза, от Наполеона и Гитлера. А все остальное время как–то нападали. Египет и Сирия, Эфиопия и Вьетнам, Ангола и Никарагуа, Конго и Корея, Венгрия и Чехословакия. Это навскидку. Чего забыл, извините.

Палочка моя просто волшебная. Сделана она из композитных материалов, в огне не горит, в воде не тонет. Легким движением руки превращается посох в трехметровый шест. На одном конце штык трехгранный спрятан, из второго нить пятиметровая выбрасывается с крючком стальным. Полезная штука на болотах, может жизнь спасти. Провалишься хоть по плечи, зацепишься за ближайший куст и выбирайся на сухое место из трясины. А в сложенном виде всего полтора метра и никаких вопросов не вызывает.

Фляжка армейская на ремне, ягоды и травы сушеные по карманам рассованы, сало и сухари в рюкзаке. Жека Болотник из Кольцова к походу готов. Утром до зари встали, к заправке пошли. Ворожил нам с Сенечкой дедушка леший, сразу знакомого водителя встретили. Мы его в прошлом году два раза из снежных заносов выкапывали. Он по окрестностям пробежался, в гостиницу заглянул и в столовую, бежит, руками машет.

— Нашел я вам машину. Эстонцы своим землякам творог со сливками везут, прямо в военный городок Чернобыль‑4. Через полчаса выезжают, пошли скорей!

Обнялся я с Сеней Алкоголиком, слов тратить не стали, и так все понятно — мне удачи, ему — терпенья. Ждать — тоже работа. Эстонцы на меня посмотрели мельком, и то верно, я ведь не девка голая, чего пялиться? Залез в спальник, рюкзак под голову, и затих. А проснулся уже в Украине. Шли без остановок, груз нежный, дядькам прибалтийским его сдать не терпелось.

— Мы в городке на транспортной площадке каждый четверг с десяти до двух, — мне один говорит. — Водители добро помнят, и долги отдают. Раз ты нашим товарищам помогал, можешь на поддержку рассчитывать.

А тут опять заставы замелькали, патрули и блокпосты, и понятно стало, приехали. Пропуск на машине был серьезный, поставки армейские, к нам не цеплялись. Через час я на щебенку перед КПП спрыгнул и в кусты ушел. Веточки качнулись, то ли плечом зацепил, то ли ветер колыхнул. И опять нет никого.

Если не знаешь, чего делать, не делай ничего. Переделывать не придется. Слился я с местностью, дождик мелкий меня мочит, по грунтовой дороге джипы тентом затянутые три раза проехали, откуда–то слева ветер речь казенную обрывками доносил. Мы, типа, не зону от вас охраняем, а вас от зоны. От трудностей и опасностей. Выходите из леса с поднятыми руками, иначе заложники будут расстреляны. Это раньше было и не здесь. Это маршал Тухачевский под Тамбовом орден зарабатывал в боях с крестьянами. Да, один черт.

Начальство в стране меняется изредка, а порядки — нет. Меня зовут последний поворот. Меня узнайте сами по вкусу водки и сырой земли и хлеба со слезами.

А вот и гости пожаловали. Один штук. Шучу я. Смех — он жизнь продлевает. А человечек не прост. К ограждению подкатился, заранее запасенными рогатками нижнюю проволоку поднял и под нее нырнул. Я ползком за ним следом, дядя местный, расписание патрулей должен знать. Тут дымком табачным повеяло. Еще один дурачок, думаю. На каждой пачке им пишут — не кури, вредно это, а они все не верят. Ты сходи в тубдиспансер или в областную онкологию — посмотри на больных людишек и себя на их месте представь. А потом выйди на крылечко и закури.

Мой невольный проводник к курильщику подошел. Тот на поваленном дереве сидел в черной куртке. И ясно мне стало, что я уже в Зоне. Метрах в десяти труп валялся, и никому до этого дела не было. Лежит — ну и пусть. Дальше в тумане, под мелким дождем, полусфера пузырилась. Вот к ней мне не хотелось приближаться категорически, храни меня дедушка леший.